Кошки-мышки
Мы стоим на небольшой площади в центре одного из многочисленных островов Гранд Лайна. Этот остров пользуется среди пиратов своей дурной славой, ни на одном из островов в мире не погибло столько сильных и известных пиратов, сколько погибло здесь. Недалеко отсюда находится знаменитый эшафот, где проводятся все эти казни. Но пришли мы сюда не ради него, а ради здания, непреклонно возвышающемуся над нами. Оно неприступно, от него веет холодом и болью. В воздухе отчетливо чувствуется столь знакомый запах крови. Не дай Бог кому-нибудь из пиратов попасть сюда. Будь ты сильным, смелым или умным, обратной дороги нет, ты будешь обречен на смерть. Именно здесь принимаются все решения насчет действий маринцев. Это здание – штаб Морского Дозора. В эту минуту в нем проходит допрос знаменитого пирата, Огненного Кулака Эйса, единственного сына Короля Пиратов Гола Ди Роджера. Что ж, давайте посмотрим.
***
Темная пустая комната с железными стенами. Из мебели здесь только металлический стол и такой же стул, прикрепленный к полу. Это не просто металл – это кайросека, эта комната приспособлена как раз для допросов самых сильных фруктовиков, и все здесь сделано, чтобы подавить их силу. На стенах висят различные орудия пыток – плети, ножницы, ножи... Повещены ли они для устрашения, или в этой комнате действительно совершаются такие ужасные вещи – непонятно. На столе одиноко стоит лампа – единственный источник света в этом помещении без окон. Она зажжена с помощью силы фрукта пика-пика, фрукта одного из адмиралов. Почему она не керосиновая, как все остальные в этом здании? Это легко объяснить. Дело в том человеке, который сидит на стуле, повесив голову вниз, и в его дьявольском фрукте, дающем возможность повелевать огнем. Морской дозор пытается избежать любой возможности побега столь ценного заключенного. Он сидит, и его черные короткие волосы, испачканные в собственной крови, свисают отдельными прядями на мускулистую грудь. Он бос, его ноги сбиты в кровь, говоря о месяцах тяжелейшей пытки в неприступной тюрьме Импел Даун. Юноша тяжело дышит, его грудь все чаще вздымается вверх-вниз. Из одежды на нем только темно-синие шорты до колена с рыжим поясом, выделяющимся в этой серой комнате, словно солнце. Лица его нам не видно, его имя выдает только татуировка на правой руке.
Это и есть командир первой дивизии Белоуса Портгас Ди Эйс. Кроме него в комнате еще двое человек. Один, хрупкий невысокий мужчина средних лет с длинной черной бородой и странной шляпой в виде чайки. На нем одета форма морского дозора. Второй же – высокий крепкий маринец с огромными мускулами, в джинсах, небрежно заправленных в высокие коричневые сапоги, и расстегнутой белой куртке с зеленоватым мехом. Его волосы, несмотря на молодой возраст, поблескивают в свете лампы серебристо-серым, как первый снег, небрежно разбросанный пушистым белым покрывалом. Он заядлый курильщик – об этом нам говорят множество сигар, прикрепленных к его одежде е еще две, которые он сжимает в зубах. Мужчина стоит, подперев стену, так, так будто его ничего не интересует, но с каждым словом коллеги его рука в перчатке все крепче сжимает рукоять его оружия из кайросеки.
Эти двое пришли сюда, чтобы пытать. Они уже не надеются выйти из этой комнаты не запачканными в крови. Казалось бы, это очередной пират, через их руки проходило таких миллионы, тысячи, сотни... Но у каждого это допрос вызывает свои чувства. Человек с черными волосами ненавидит его, ненавидит этого отброса общества, ненавидит только за то, что этот юноша сын, сын того самого Короля пиратов. Он искренне хочет сделать ему больно, чтобы этот мальчишка кричал, молил его о пощаде, извивался в собственной крови.
А спокойный мужчина с пофигистичным выражением лица ничего не хочет. Внешне. На самом деле внутри его души, для всех черствой и скупой на чувства, но на самом деле нежной и ранимой, идет борьба долга и чувств. Он искренне хочет помочь Эйсу, несмотря на их вечную вражду, но понимает, что это неправильно для маринца. И каждый удар, каждый вскрик Огненного кулака отдается в его серебряных, как лунная дорожка, глазах сочувствием и неимоверной болью. Смотря на то, как мышцы поигрывают под его нежной, еще детской кожей, мужчина с ужасом осознает, что в нем проснулось что-то не свойственное этому человеку с железными нервами – желание. Желание этого молодого тела.
— В последний раз повторяю вопрос. Мы знаем, что твой отец, Гол Ди Роджер, оставил тебе вещь, которая может быть зашифрованной картой, которая поможет нам найти Ван Пис. Где она? – дрожащим от бешенства голосом медленно произносит чайкоголовый.
Не поднимая головы, заключенный шипит сквозь зубы:
— Да пошел ты!
Удар. Приглушенный вскрик. Рука в перчатке лишь сильнее сжимает рукоять оружия.
— Сука! Не смей мне перечить!!! Кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать?! Ты просто тупой сосунок, рожденный от кабеля Роджера!!!!
— Мой отец – Эдвард Ньюгейт, — снова шипит как загнанная в угол кошка Эйс.
Снова удар. И снова крик. Теперь на груди у юноши ярко краснеет кровавая полоска, оставшаяся от плети. Мужчина с седыми волосами лишь крепче стискивает зубы, еле сдерживая себя, чтобы не заступиться за него.
— Ну что, урод, больно, да?? А ты знаешь, сколько твой звездный папаша перебил моих товарищей, знаешь, а???! А я жил, и мне тоже было больно!!! Только больно было в груди, а это намного хуже!! – взбешенный спокойствием парня взрывается старик.
— Я тут при чем? – теперь Эйс уже не шипит, а рычит, как собака, пытаясь еще больше вывести из себя маринца.
— Ты!!! Ты спрашиваешь, при чем тут ты??? Да при том, что ты, да-да, именно ты родился от него!!! Только за это... Только за это у меня есть право вспороть тебе живот и вытащить твои кишки наружу!! Ненавижу! Ненавижу весь его род, и ты – не исключение! Там, на эшафоте, я снесу твою голову своими руками!!! – он останавливается, чтобы перевести дыхание. – А хотя... Почему это я должен ждать до эшафота?! Я сделаю это прямо здесь, прямо сейчас, да, да, ДА!!! – его глаза безумно бегают из стороны в сторону, и, нащупав трясущейся рукой нож, он замахивается им на Эйса. Он уже готов сделать этот роковой удар, чтобы прервать жизнь столь ненавистного ему пирата, но в последний момент седовласый дозорный делает шаг вперед, перехватив его руку.
— Опомнись, Сенгоку. Ты не имеешь права.
— Ты прав, Смокер. Пожалуйста, не надо докладывать начальству о том, что здесь произошло, — мгновенно успокаивается старик.
— Ладно, — Смокер снова встает у стены, как будто ничего не было.
— А где Гарп? – поворачивается к нему Сенгоку.
— Он сказал, что не может на это смотреть. Эйс же все-таки его внук, — непоколебимо отвечает Смокер, добавив про себя, — как же я его понимаю.
— А почему это ты стоишь, ничего не делаешь, как будто тебя сюда отдыхать отправили? – приподнимает бровь бородатый. Этого вопроса Смокер боится больше всего. Он просто не знает, что ему ответить.
— Я... я... я... – он делает вид, что закашлялся.
— Уж не жалко ли тебе его? – командующий подходит ближе.
— Я?! Да нет, что Вы! Да как! Вот, если хотите, я могу из него до вечера всю информацию выбить! – мужчина сам не может понять, кто его тянет за язык.
— Да? До вечера? Всю информацию? Это интригует. Ты действительно замечательный экземпляр. Что ж, до вечера – значит, до вечера.
— Я... я вовсе не это хотел сказать!
— Нет-нет. У меня сейчас важная встреча с мировым правительством, и чтоб да вечера вся информация была у меня. Да, и не убей его. Да и тем более, я не могу больше видеть рожу этой тупой шавки, меня уже от нее блюет. – кривит лицо Сенгоку и, не сказав больше не слова, выходит из комнаты. Эйс, подняв наконец-то голову, провожает его взглядом. Впервые мы видим его глаза – черные-пречерные и невероятно красивые.
— Спа... Спасибо... Ты спас меня от него.
— Ммм... О чем ты? Я сказал, что буду пытать – значит, буду пытать. Просто у меня свои методы, — улыбается Смокер.
— О чем ты? – смотрит на него снизу вверх Эйс.
Вместо ответа маринец резко наклоняется и впивается своими губами в губы Огненного кулака. В глазах юноши отражается страх, страх чего-то неизведанного, незнакомого, нового, от чего их темная бездна становится еще глубже. Если бы не руки, скованные наручниками за спиной, Эйс бы давно оттолкнул наглого Смокера, но ему остается только мычать, ощущая, как теплый язык мужчины смело орудует у него во рту.
Наконец оторвавшись от юноши, Смокер берет его подбородок двумя пальцами и приподнимает голову Эйса. Их глаза встречаются, черное и серебристо-белое, глаза мальчика и мужчины, дозорного и пирата. И каждый из них пытается прочитать в бездне глаз другого, что же в данный момент он чувствует.
«Хм… Он боится меня. Ну и что ж, пусть. Я привык, что такие как он боятся меня, как смерти. Этот взгляд черный глаз как у загнанного в угол котенка так возбуждает меня. Ну, это же не будет преступлением, если я с ним немного развлекусь? Может быть, он мне тогда все и расскажет» — в предвкушении приятного «допроса» с улыбкой думает Смокер.
«Почему? Почему все произошло именно так? Я уже смирился с тем, что попался, с тем, что меня казнят, с вечно орущим Сенгоку, но С ЭТИМ?!.... Не хочу, чтобы такой как он делал со мной нечто подобное! Да и вообще, я девочек люблю! Черт, нужно найти какой-нибудь выход и сбежать от этого озабоченного психопата! Но, как это ни странно, эти серые волчьи глаза притягивают меня… Блин, что же делать?!» — в панике пытается соображать Эйс, пока Смокер запирает на замок железную дверь. Все. Теперь последний путь для побега перекрыт, и Огненному кулаку остается лишь отдаться в руки несправедливой судьбы.
Смокер делает едва заметное движение рукой, и рядом со стулом появляются руки из дыма, начиная активно стягивать с юноши штаны.
— Нет! Нет! Что ты делаешь?! Прекрати немедленно! – пытается сопротивляться тот.
— Ммм? Малыш, неужели ты не понимаешь, в каком положении ты оказался? Теперь ты полностью в моей власти и не имеешь права мне приказывать, — хищно скалится мужчина. Он плохо контролирует свои мысли, зная только, что хочет этого мальчика.
Опустившись на колени перед Эйсом, Смокер осторожно взял его член и проводит языком по всей его длине, от чего у сына Короля пиратов резко встает, становясь больше и более упругим.
— Какой ты чувствительный! Ты девственник? – заинтересованно поднимает глаза маринец.
— Я? Ну это... я... как бы вроде нет... – покраснел Эйс.
— Будем считать, что да, — рот Смокера скользит вверх-вниз по горячему стволу юноши. Его язык каждый раз особенно тщательно облизывает горячую головку. Вскоре член Эйса, пульсируя, наполняет рот мужчины спермой.
— Вкусно... – сглатывая, облизывается дозорный.
Он сдергивает юношу со стула и толчком наклоняет его. Разгоряченной груди Эйса касается ледяная поверхность металлического стола, и он непроизвольно вскрикивает, прикусив язык. Смокер облизывает палец и медленно вводит его в дырочку Эйса, отчего тот резко дергается вперед, и в его оголенный живот врезается острый угол стола, и по нежной коже бежит тоненький ручеек крови.
— тихо, дай мне тебя растянуть, — за первым пальцем следует второй, заставляя Эйса еще больше напрячься.
— Я больше не могу... — вынимает пальцы Смокер и прислоняется к заднице Огненного кулака головкой своего уже вставшего члена. – Я вхожу.
— Не надо... нет... пожалуйста... – по щеке Эйса блестящей капелькой ползет слеза.
— Эй, только не говори мне, что ты этого не хочешь? – Смокер снова заглядывает ему в глаза, разворачивая голову юноши. То, что он увидел, был не страх, не отвращение, а лишь похоть и желание, что очень удивило дозорного.
— Опа! А ты не так прост, как я думал...
Резким движением он вошел в дырочку Эйса, и юноша вскрикнул от неожиданности.
— Потерпи... скоро... будет приятно... – прошептал ему Смокер, наклонившись вперед и прикусив мочку пирата.
Он двигается внутри Эйса сначала медленно, но с каждым разом все быстрее, доставляя юноше больше и больше удовольствия. Рукой он массирует ствол пирата, пощипывая и сжимая головку.
— Я уже на пределе... – прохрипел Огненный кулак сквозь волну оргазма и излился в руку дозорного. И сам Смокер кончил, обдав внутренности Эйса горячим потоком, и липкая белая сперма потекла по бедрам юноши, капая на пол.
— А ты так и не сказал, что тебе оставил твой отец... – чмокнув парня в губы, заметил Смокер.
— Хм... Это было его сокровище – платок моей матери, — улыбнулся Эйс.
— Врешь, подлец... Да ну и хер с ним, с этим сокровищем... Может быть, я тебя еще как нибудь раз допрошу? Ты ведь не против?
— Я? Я не против, только вот что скажет твое начальство? – поднял глаза пират.
— Да пошли они все! – вскочил Смокер.
Пират с веснушками на лице первый раз за последний месяц спокойно заснул на любящих руках, на руках седовласого дозорного, нежно перебирающего его черные как крылья ворона волосы.
А от двери камеры отошел, стуча каблуками по каменному полу, полный седой старик, подумав вслух:
— Теперь я за тебя спокоен, внучек...
***
Темная пустая комната с железными стенами. Из мебели здесь только металлический стол и такой же стул, прикрепленный к полу. Это не просто металл – это кайросека, эта комната приспособлена как раз для допросов самых сильных фруктовиков, и все здесь сделано, чтобы подавить их силу. На стенах висят различные орудия пыток – плети, ножницы, ножи... Повещены ли они для устрашения, или в этой комнате действительно совершаются такие ужасные вещи – непонятно. На столе одиноко стоит лампа – единственный источник света в этом помещении без окон. Она зажжена с помощью силы фрукта пика-пика, фрукта одного из адмиралов. Почему она не керосиновая, как все остальные в этом здании? Это легко объяснить. Дело в том человеке, который сидит на стуле, повесив голову вниз, и в его дьявольском фрукте, дающем возможность повелевать огнем. Морской дозор пытается избежать любой возможности побега столь ценного заключенного. Он сидит, и его черные короткие волосы, испачканные в собственной крови, свисают отдельными прядями на мускулистую грудь. Он бос, его ноги сбиты в кровь, говоря о месяцах тяжелейшей пытки в неприступной тюрьме Импел Даун. Юноша тяжело дышит, его грудь все чаще вздымается вверх-вниз. Из одежды на нем только темно-синие шорты до колена с рыжим поясом, выделяющимся в этой серой комнате, словно солнце. Лица его нам не видно, его имя выдает только татуировка на правой руке.
Это и есть командир первой дивизии Белоуса Портгас Ди Эйс. Кроме него в комнате еще двое человек. Один, хрупкий невысокий мужчина средних лет с длинной черной бородой и странной шляпой в виде чайки. На нем одета форма морского дозора. Второй же – высокий крепкий маринец с огромными мускулами, в джинсах, небрежно заправленных в высокие коричневые сапоги, и расстегнутой белой куртке с зеленоватым мехом. Его волосы, несмотря на молодой возраст, поблескивают в свете лампы серебристо-серым, как первый снег, небрежно разбросанный пушистым белым покрывалом. Он заядлый курильщик – об этом нам говорят множество сигар, прикрепленных к его одежде е еще две, которые он сжимает в зубах. Мужчина стоит, подперев стену, так, так будто его ничего не интересует, но с каждым словом коллеги его рука в перчатке все крепче сжимает рукоять его оружия из кайросеки.
Эти двое пришли сюда, чтобы пытать. Они уже не надеются выйти из этой комнаты не запачканными в крови. Казалось бы, это очередной пират, через их руки проходило таких миллионы, тысячи, сотни... Но у каждого это допрос вызывает свои чувства. Человек с черными волосами ненавидит его, ненавидит этого отброса общества, ненавидит только за то, что этот юноша сын, сын того самого Короля пиратов. Он искренне хочет сделать ему больно, чтобы этот мальчишка кричал, молил его о пощаде, извивался в собственной крови.
А спокойный мужчина с пофигистичным выражением лица ничего не хочет. Внешне. На самом деле внутри его души, для всех черствой и скупой на чувства, но на самом деле нежной и ранимой, идет борьба долга и чувств. Он искренне хочет помочь Эйсу, несмотря на их вечную вражду, но понимает, что это неправильно для маринца. И каждый удар, каждый вскрик Огненного кулака отдается в его серебряных, как лунная дорожка, глазах сочувствием и неимоверной болью. Смотря на то, как мышцы поигрывают под его нежной, еще детской кожей, мужчина с ужасом осознает, что в нем проснулось что-то не свойственное этому человеку с железными нервами – желание. Желание этого молодого тела.
— В последний раз повторяю вопрос. Мы знаем, что твой отец, Гол Ди Роджер, оставил тебе вещь, которая может быть зашифрованной картой, которая поможет нам найти Ван Пис. Где она? – дрожащим от бешенства голосом медленно произносит чайкоголовый.
Не поднимая головы, заключенный шипит сквозь зубы:
— Да пошел ты!
Удар. Приглушенный вскрик. Рука в перчатке лишь сильнее сжимает рукоять оружия.
— Сука! Не смей мне перечить!!! Кто ты такой, чтобы со мной так разговаривать?! Ты просто тупой сосунок, рожденный от кабеля Роджера!!!!
— Мой отец – Эдвард Ньюгейт, — снова шипит как загнанная в угол кошка Эйс.
Снова удар. И снова крик. Теперь на груди у юноши ярко краснеет кровавая полоска, оставшаяся от плети. Мужчина с седыми волосами лишь крепче стискивает зубы, еле сдерживая себя, чтобы не заступиться за него.
— Ну что, урод, больно, да?? А ты знаешь, сколько твой звездный папаша перебил моих товарищей, знаешь, а???! А я жил, и мне тоже было больно!!! Только больно было в груди, а это намного хуже!! – взбешенный спокойствием парня взрывается старик.
— Я тут при чем? – теперь Эйс уже не шипит, а рычит, как собака, пытаясь еще больше вывести из себя маринца.
— Ты!!! Ты спрашиваешь, при чем тут ты??? Да при том, что ты, да-да, именно ты родился от него!!! Только за это... Только за это у меня есть право вспороть тебе живот и вытащить твои кишки наружу!! Ненавижу! Ненавижу весь его род, и ты – не исключение! Там, на эшафоте, я снесу твою голову своими руками!!! – он останавливается, чтобы перевести дыхание. – А хотя... Почему это я должен ждать до эшафота?! Я сделаю это прямо здесь, прямо сейчас, да, да, ДА!!! – его глаза безумно бегают из стороны в сторону, и, нащупав трясущейся рукой нож, он замахивается им на Эйса. Он уже готов сделать этот роковой удар, чтобы прервать жизнь столь ненавистного ему пирата, но в последний момент седовласый дозорный делает шаг вперед, перехватив его руку.
— Опомнись, Сенгоку. Ты не имеешь права.
— Ты прав, Смокер. Пожалуйста, не надо докладывать начальству о том, что здесь произошло, — мгновенно успокаивается старик.
— Ладно, — Смокер снова встает у стены, как будто ничего не было.
— А где Гарп? – поворачивается к нему Сенгоку.
— Он сказал, что не может на это смотреть. Эйс же все-таки его внук, — непоколебимо отвечает Смокер, добавив про себя, — как же я его понимаю.
— А почему это ты стоишь, ничего не делаешь, как будто тебя сюда отдыхать отправили? – приподнимает бровь бородатый. Этого вопроса Смокер боится больше всего. Он просто не знает, что ему ответить.
— Я... я... я... – он делает вид, что закашлялся.
— Уж не жалко ли тебе его? – командующий подходит ближе.
— Я?! Да нет, что Вы! Да как! Вот, если хотите, я могу из него до вечера всю информацию выбить! – мужчина сам не может понять, кто его тянет за язык.
— Да? До вечера? Всю информацию? Это интригует. Ты действительно замечательный экземпляр. Что ж, до вечера – значит, до вечера.
— Я... я вовсе не это хотел сказать!
— Нет-нет. У меня сейчас важная встреча с мировым правительством, и чтоб да вечера вся информация была у меня. Да, и не убей его. Да и тем более, я не могу больше видеть рожу этой тупой шавки, меня уже от нее блюет. – кривит лицо Сенгоку и, не сказав больше не слова, выходит из комнаты. Эйс, подняв наконец-то голову, провожает его взглядом. Впервые мы видим его глаза – черные-пречерные и невероятно красивые.
— Спа... Спасибо... Ты спас меня от него.
— Ммм... О чем ты? Я сказал, что буду пытать – значит, буду пытать. Просто у меня свои методы, — улыбается Смокер.
— О чем ты? – смотрит на него снизу вверх Эйс.
Вместо ответа маринец резко наклоняется и впивается своими губами в губы Огненного кулака. В глазах юноши отражается страх, страх чего-то неизведанного, незнакомого, нового, от чего их темная бездна становится еще глубже. Если бы не руки, скованные наручниками за спиной, Эйс бы давно оттолкнул наглого Смокера, но ему остается только мычать, ощущая, как теплый язык мужчины смело орудует у него во рту.
Наконец оторвавшись от юноши, Смокер берет его подбородок двумя пальцами и приподнимает голову Эйса. Их глаза встречаются, черное и серебристо-белое, глаза мальчика и мужчины, дозорного и пирата. И каждый из них пытается прочитать в бездне глаз другого, что же в данный момент он чувствует.
«Хм… Он боится меня. Ну и что ж, пусть. Я привык, что такие как он боятся меня, как смерти. Этот взгляд черный глаз как у загнанного в угол котенка так возбуждает меня. Ну, это же не будет преступлением, если я с ним немного развлекусь? Может быть, он мне тогда все и расскажет» — в предвкушении приятного «допроса» с улыбкой думает Смокер.
«Почему? Почему все произошло именно так? Я уже смирился с тем, что попался, с тем, что меня казнят, с вечно орущим Сенгоку, но С ЭТИМ?!.... Не хочу, чтобы такой как он делал со мной нечто подобное! Да и вообще, я девочек люблю! Черт, нужно найти какой-нибудь выход и сбежать от этого озабоченного психопата! Но, как это ни странно, эти серые волчьи глаза притягивают меня… Блин, что же делать?!» — в панике пытается соображать Эйс, пока Смокер запирает на замок железную дверь. Все. Теперь последний путь для побега перекрыт, и Огненному кулаку остается лишь отдаться в руки несправедливой судьбы.
Смокер делает едва заметное движение рукой, и рядом со стулом появляются руки из дыма, начиная активно стягивать с юноши штаны.
— Нет! Нет! Что ты делаешь?! Прекрати немедленно! – пытается сопротивляться тот.
— Ммм? Малыш, неужели ты не понимаешь, в каком положении ты оказался? Теперь ты полностью в моей власти и не имеешь права мне приказывать, — хищно скалится мужчина. Он плохо контролирует свои мысли, зная только, что хочет этого мальчика.
Опустившись на колени перед Эйсом, Смокер осторожно взял его член и проводит языком по всей его длине, от чего у сына Короля пиратов резко встает, становясь больше и более упругим.
— Какой ты чувствительный! Ты девственник? – заинтересованно поднимает глаза маринец.
— Я? Ну это... я... как бы вроде нет... – покраснел Эйс.
— Будем считать, что да, — рот Смокера скользит вверх-вниз по горячему стволу юноши. Его язык каждый раз особенно тщательно облизывает горячую головку. Вскоре член Эйса, пульсируя, наполняет рот мужчины спермой.
— Вкусно... – сглатывая, облизывается дозорный.
Он сдергивает юношу со стула и толчком наклоняет его. Разгоряченной груди Эйса касается ледяная поверхность металлического стола, и он непроизвольно вскрикивает, прикусив язык. Смокер облизывает палец и медленно вводит его в дырочку Эйса, отчего тот резко дергается вперед, и в его оголенный живот врезается острый угол стола, и по нежной коже бежит тоненький ручеек крови.
— тихо, дай мне тебя растянуть, — за первым пальцем следует второй, заставляя Эйса еще больше напрячься.
— Я больше не могу... — вынимает пальцы Смокер и прислоняется к заднице Огненного кулака головкой своего уже вставшего члена. – Я вхожу.
— Не надо... нет... пожалуйста... – по щеке Эйса блестящей капелькой ползет слеза.
— Эй, только не говори мне, что ты этого не хочешь? – Смокер снова заглядывает ему в глаза, разворачивая голову юноши. То, что он увидел, был не страх, не отвращение, а лишь похоть и желание, что очень удивило дозорного.
— Опа! А ты не так прост, как я думал...
Резким движением он вошел в дырочку Эйса, и юноша вскрикнул от неожиданности.
— Потерпи... скоро... будет приятно... – прошептал ему Смокер, наклонившись вперед и прикусив мочку пирата.
Он двигается внутри Эйса сначала медленно, но с каждым разом все быстрее, доставляя юноше больше и больше удовольствия. Рукой он массирует ствол пирата, пощипывая и сжимая головку.
— Я уже на пределе... – прохрипел Огненный кулак сквозь волну оргазма и излился в руку дозорного. И сам Смокер кончил, обдав внутренности Эйса горячим потоком, и липкая белая сперма потекла по бедрам юноши, капая на пол.
— А ты так и не сказал, что тебе оставил твой отец... – чмокнув парня в губы, заметил Смокер.
— Хм... Это было его сокровище – платок моей матери, — улыбнулся Эйс.
— Врешь, подлец... Да ну и хер с ним, с этим сокровищем... Может быть, я тебя еще как нибудь раз допрошу? Ты ведь не против?
— Я? Я не против, только вот что скажет твое начальство? – поднял глаза пират.
— Да пошли они все! – вскочил Смокер.
Пират с веснушками на лице первый раз за последний месяц спокойно заснул на любящих руках, на руках седовласого дозорного, нежно перебирающего его черные как крылья ворона волосы.
А от двери камеры отошел, стуча каблуками по каменному полу, полный седой старик, подумав вслух:
— Теперь я за тебя спокоен, внучек...
